«А вечером, когда мы ехали по ущелью, мне каждый раз казалось, что я переношусь в иной мир. Я слушал Данияра, прикрыв глаза, и передо мной вставали удивительно знакомые, родные с детства картины: то проплывало в журавлиной выси над юртами весеннее кочевье нежных, дымчато-голубых облаков; то проносились по гудящей земле с топотом и ржанием табуны на летние выпасы, и молодые жеребцы с нестрижеными челками и черным диким огнем в глазах гордо и ошалело обегали на ходу своих маток; то спокойной лавой разворачивались по пригоркам отары овец; то срывался со скалы водопад, ослепляя глаза белизной всклокоченной кипени; то в степи за рекой мягко опускалось в заросли чия солнце, и одинокий далекий всадник на огнистой кайме горизонта, казалось, скакал за ним – ему рукой подать до солнца – и тоже тонул в зарослях и сумерках».
Раз в год каждая киргизская семья возвращается на малую родину: место, откуда пошел весь киргизский народ – Иссык-Куль. Они приезжают на стареньком, но верном уазике, ставят юрту, готовят плов, набираются сил, любуются природными красотами и общаются с заезжими путешественниками, коих здесь, к слову, тоже не мало. Иссык-Куль привлекает не только жаждущих оздоровиться тетушек из бывших социалистических республик (вода в озере мало того, что прозрачная и красивая, еще и обладает разными полезными свойствами), но и любителей покопаться в древностях: помимо Пржевальского тут много кто след оставил. А если приправить услышанные в детстве легенды кувшинчиком крепкого кумыса, щедро врученного тебе улыбающимся хозяином ближайшей юрты, то среди прозрачных вод Иссык-Куля покажутся и усыпальница Чингисхана, и армянский монастырь с мощами святых, и затонувшие города со своими несметными сокровищами…
Иссык-куль, подобно спрятавшейся в объятиях могучего джигита Тянь-Шаня красавице-жене, затаился меж двух «пестрых» горных хребтов. А в них – обращенном к солнцу Кунгей Ала-Тоо и от солнца отвернувшемся Терскей Ала-Тоо – схоронены от случайного взгляда настоящие сокровища – прекрасные ущелья и долины, и речки, и джайлоо…
Со склонов Кунгей Ала-Тоо бежит бурная Чон Ак-Суу: она несет свои «белые воды» сквозь Григорьевское ущелье то лаская подножия стройных мохнатых елей, то растекаясь по альпийскому лугу. Григорьевское ущелье – это 35 километров живописных склонов и роскошных пастбищ… которые мы проехали очень быстро ввиду надвигающегося ливня и опасности застрять на размытых дорогах.
Впереди – пара дней пути и пара дней отдыха у наших прекрасных киргизских друзей, с радостью приютивших фото-странников. А затем снова дорога – и уже другой, южный, берег Иссык-Куля. Здесь правит балом хребет Терскей Ала-Тоо, в недрах которого сокрыто Джеты-Огузское ущелье. Сокрыто – это, конечно, образно. Если в Григорьевском ущелье мы и вправду никого (на удивление) не встретили, то в ложбине Джеты-Огуза мы еле отбились от желающих покатать нас на лошадках и пофотографировать с беркутами.
Место это довольно популярно у любителей эко-отдыха. Венчает список достопримечательностей водопад «Девичьи косы».
Водопад как водопад. Скалы здесь все же интересней. Джеты-Огуз с переводе с киргизского значится как «семь быков». Легенда гласит, что жили когда-то на этой земле два хана. У одного, как водится, была красавица-жена (в древних легендах, если у богатыря была жена, то обязательно красавица), а у второго – невысокие моральные качества. И вот однажды второй хан возжелал жену соседа. Украл ее, и началась между ханами войнушка. Война – дело, понятно, затратное, но отступиться от любимой тоже никак невозможно. Тогда нашлись у злого хана советчики и посоветовали они ему таки красавицу вернуть. Но дабы не страдать от того, что враг твой владеет «твоей» же женщиной, красавицу нужно прежде… убить. В общем, идея недалекому хану понравилась, и решил он по сему случаю устроить знатные поминки. Заслужила дескать. Созвал гостей, приготовил семь быков для поминального пира. И когда последний бык был зарезан, вонзил в сердце любимой кинжал. Кровь брызнула из раны, а вместе с кровью – кипящая вода. И затопила эта вода как самого хана, так и род его. А семь, окропленных кровью быков, так и остались стоять, превратившись в семь красных скал.
Недалеко от «Семи быков» есть еще одно значимое место – скала «Разбитое сердце» и еще одна, по обыкновению, трагичная легенда. Нет, даже не одна. Легенд несколько, на любой вкус: один сюжет повествует о крайне нерешительной особе, не сумевшей в свое время сделать выбор в пользу одного из двух ухажеров и потерявшей обоих; второй – о некоей бедной, но верной девице, чье сердце не выдержало разлуки с возлюбленным; третий – о легкомысленной красотке, возжелавшей прекрасный горный цветок эдельвейс и отправившей за ним на верную смерть своего избранника.
В общем, пока нервные барышни разбирались в своих чувствах, суровые киргизские дядьки продолжали жить своей жизнью: ставили юрты, заваривали чаи, принимали гостей-товарищей. И плевать им, какие драмы разворачивались за их спинами!
А вот и сказочка без сказок – каньон, названной «Сказкой», в силу своего относительно недавнего открытия не успевший обрасти легендами, зато завоевавший стойкую популярность среди путеводителей. Эти самые путеводители и нагнали в пески толпу туристов, а местные старейшины натянули веревочку и за вход на территорию стали брать денежку… Говорят, что в причудливых песочных изваяниях можно разглядеть различных сказочных персонажей, но то ли солнечный удар подействовал на нас каким-то обратным образом, то ли все сказочные персонажи от такой жары попрятались, но мы за исключением резвой горной козы так никого и не обнаружили.
И напоследок – еще одно озеро, которое мы посетили в этой поездке. Оно не столь знаменито как Иссык-Куль, но здесь в юрта-кемпе мы провели совершенно чудесные два дня: купались, катались на лошадях, общались с местными жителями, пили кумыс. А ведь отправляясь сюда, даже не знали, удастся ли отыскать хоть какую-то юрточку.
